Шаг к звездам [= Вспышка] - Андрей Ливадный
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
О чем говорить?.. Память навек сохранила руины домов, злобные частые вспышки огня в глубокой непроглядной ночи, внезапно выплывающие из сумрака подробности нестихающето боя, на которые не то что смотреть воочию — помыслить о чем-то подобном было жутко.
Тогда он пережил моментальный слом психики, но рассудок девятнадцатилетнего солдата, год назад призванного в армию, еще не закоснел в жизненных стереотипах, оказался достаточно пластичен, чтобы, цепенея от ужаса, принять предложенную данность…
Он хорошо помнил свое состояние: мыслей фактически не было, они исчезли, в голове гулко бился пульс крови, глаза судорожно ловили отсветы идущего повсюду боя, пальцы машинально сжимали автомат, слух обострился до такой степени, что сквозь глухие прерывистые удары собственного сердца воспринимал еще целое сонмище страшных по своему значению звуков…
Узкий провал расселины в стене здания, огрызки кирпича, вывороченного взрывом из кладки, чье-то сиплое дыхание рядом, истеричный шепот радиста, тщетно пытающегося связаться с командованием части, сзади — полыхающие платформы, на которых догорала техника батальона, треск очередей, тонущий в шрапнельном разбросе самопроизвольно рвущихся боеприпасов, и, как довершение моментальной картины, оглушающий взрыв, столб яростного пламени, барабанящие по земле обломки и толчок в спину, сопровождаемый хриплым выкриком командира взвода:
— Вперед! Перебежками! К зданию!..
К какому, лейтенант не уточнил, — Антон не видел, что происходит за спиной, но тело уже рефлекторно вняло приказу, болезненно сжимаясь перед предстоящим рывком, а последние слова взводного вдруг потонули в отвратительном булькающем звуке…
Над головой, срубая куски штукатурки со стен полуразрушенной жилой постройки, с изматывающим визгом полоснули осколки, но Извалов уже бежал, оставив позади этот фрагмент адской, неподвластной разумному осмыслению реальности, — он слышал приказ и исполнял его, не понимая, что взводного уже нет, а он несется фактически в никуда, навстречу бессистемному очаговому бою и собственной гибели…
Впереди лежал короткий отрезок улицы, посреди которой сейчас полыхнет взрыв, и осколки перебьют Антону обе ноги, оставив его один на один со своей болью, — сознание, погасшее в момент ранения, вернется позже, когда его уже сочтут мертвым, подразделение уйдет дальше, а от неизбежной смерти его спасет Серега Давыдов, такой же дезориентированный, заблудившийся в кромешном аду, потерявший не только своих товарищей, но и всякую надежду.
Вдвоем они заползут в полуподвальное помещение, где будут отбиваться от периодически появляющихся с разных сторон боевиков, пока на исходе вторых суток их не обнаружат бойцы только что прибывшего в район вокзала подразделения…
…В мучительный сон Извалова, полный кошмарных картин прошлого, вкрался какой-то диссонанс… Он остро почувствовал несоответствие с реальными событиями, возникшее в тот момент, когда его память запечатлела роковой взрыв…
Он не побежал вперед. Новые инстинкты, воспитанные уже виртуальной реальностью, вторглись в рассудок. Зная наперед, что должно произойти, они заставили Извалова остановиться, отпрянуть за иззубренный выступ стены, и все вдруг пошло иначе, словно существовала сила, способная менять линии судьбы, переиначивая их в соответствии с приобретенным позднее опытом…
…Вжавшись в спасительный простенок, он не удержался, осторожно выглянув в узкий разрез улицы, и на миг ему показалось, что ослепительный взрыв, полыхнувший в полусотне метров от него, высветил из мрака не только стены близлежащих домов, но и до боли знакомую фигуру молодой женщины, которая, будто призрак, шла сквозь изменившуюся реальность, не обращая внимания на полыхающий вокруг ад…
«Бет…»
Антон очнулся, ощущая, как по всему телу струится липкий холодный пот.
Он так и не понял, что выкрикнул ее имя, заставив темную пещеру отозваться глухим рокочущим эхом.
Несколько секунд он широко открытыми глазами смотрел в кромешный мрак, пока сознание выпутывалось из тенет кошмарного сна, но даже в этом оцепенелом состоянии Извалов понял, что проснулся совершенно иным, словно во время кошмарного забытья что-то переключилось в голове, перемешав болезненные воспоминания с невостребованным опытом фантомных скитаний по различным виртуальным мирам, а затем сцементировав эту прихотливую, ирреальную смесь привычной надежной логикой, здравомыслием, которое он воспитывал в себе на протяжении многих лет.
Если оценивать переродившееся самосознание Антона, то стоило признать — смесь избирательно востребованных волевых и душевных качеств вышла опасной…
Теперь звук капели уже не мог нарушить ход его мыслей, в душе возникла осмысленная ненависть к людям, которые по собственной прихоти вторгаются в чужую жизнь по праву звериной силы… Дело оставалось за малым — реализовать новорожденный синтез в конкретных действиях, придумать, как выбраться отсюда, и показать Алиму, что никто не давал ему права ломать судьбы людей в угоду своим далеко не чистым интересам и помыслам.
«Бет…»
Это имя звучало в голове, как пароль, как ключ, он запоздало подумал, что нельзя было забывать о ней, ведь его виртуальная подруга, возможно, является единственным шансом дать весточку о себе, изменить ход событий, которые так нагло сформировал Алии.
«Мобильный коммуникатор… Он где-то тут, в пещере…» — подумал Антон, вспомнив, как его похититель с презрением отбросил в сторону неработающий прибор. Откуда ему было знать, что виной тому не аккумуляторы и не удаленность от традиционного оператора связи, а простое устройство доступа, которое установил Извалов, «зашив» в схему мобильника элементарный сканер, знакомый только с отпечатком указательного пальца своего хозяина…
…Пока он размышлял над своим положением, густой мрак, царящий в пещере, начал понемногу рассеиваться, превращаясь в сумрак. Антон не сразу обратил внимание на изменение освещенности — сидя в углу своей клетки, он был полностью погружен в иные проблемы, но, вспомнив об устройстве связи, поднял голову и внезапно понял, что может различить прутья решетки, фрагмент пола и смутно сереющие в нескольких метрах от его узилища невысокие стенки минерального озерка…
«Странно…» — подумал он, машинально задирая голову, чтобы осмотреть свод пещеры. Слабый призрачный свет исходил именно оттуда, и поначалу Антон не смог распознать, что на самом деле является его источником, потом зрение свыклось с полумраком, и он догадался, что широкая, закопченная по краям трещина, в которую уходил дым костерка, связана с поверхностью земли.
«Значит, наверху наступил рассвет», — логично рассудил он, радуясь внезапному открытию. Сама трещина, змеящаяся по своду пещеры на высоте пятнадцати метров, не могла стать путем к спасению, но скудный источник рассеянного света приободрил Извалова, отвлек от навязчивых мрачных мыслей, вернув толику спокойствия и решимости.
Присев на корточки, он вновь принялся изучать изъеденные коррозией прутья своей клетки.
Прошло немало времени, прежде чем Антон вторично убедился в их прочности — стальной квадратный пруток двухсантиметровой толщины мог удержать взаперти кого угодно, а покрывающий прутья налет шелушащейся ржавчины легко соскабливался, обнажая тусклый металл.
В пещере еще немного просветлело. Измучившись в тщетных попытках обнаружить слабое место в надежно сваренной конструкции, Антон обессиленно опустился на холодный пол. Казалось, что способа вырваться отсюда попросту не существует…
Чтобы как-то защититься от холода, он пододвинул к себе кучу прелого тряпья, оставшуюся, по всей видимости, от прежнего узника. Ткань в отличие от металла клетки сильно пострадала от влаги и времени — она расползалась под пальцами от малейшего прикосновения, но Извалов без труда узнал в бренных останках выцветший под палящими лучами афганского солнца комплект полевой офицерской формы советского образца. Никаких знаков различия он не обнаружил, но, пододвигая к себе сомнительную подстилку, его пальцы наткнулись на что-то острое, холодное…
Высвободив находку, он понял, что перед ним два фрагмента затупленной и разорванной проволочной ножовки, какие обычно входят в комплект экипировки десантных спецподразделений. Сталистая проволока с острыми засечками и двумя кольцеобразными ручками на концах являлась прочным универсальным инструментом, пригодным для валки небольших деревьев, отпиливания веток, а в случае рукопашной схватки вполне могла послужить грозным оружием в опытных руках…
Впрочем, сейчас состояние инструмента, найденного среди истлевшей формы, говорило о его полной непригодности к дальнейшему использованию. Порванная на две неравные части стальная проволока была «лысой»: все острые засечки, исполнявшие роль зубьев, давно стерлись, и Антон задался вполне уместным вопросом: что пытался перепилить пленный офицер?